Молитва Вишн̣авѣ о видьѣ

Маха͡итарейопанишат 2.6.1

ॐ॥ वाङ् मे मनसि प्रतिष्ठिता मनो मे वाचि प्रतिष्ठितमाविरावीर्म एधि वेदस्य म आणीस्थ श्रुतं मे मा प्रहासीरनेनाधीतेनाहोरात्रान् सन्दधाम्यृतं वदिष्यामि सत्यं वदिष्यामि तन्मामवतु तद्वक्तारमवतु । अवतु माम् अवतु वक्तारम् ॥

ом̐ ¶ вāӈ‿ме манаси пратишт̣ӿитā мано ме вāчи пратишт̣ӿитам āвир-āвӣр‿ма‿эдӿи ведасйа ма‿āн̣ӣстӿа щрутам̇ ме мā прахāсӣр‿аненāдӿӣтенāхо-рāтрāн сандадӿāмй‿рьтам̇ вадишйāми сатйам̇ вадишйāми тан‿мāм авату тад‿вактāрам авату • авату мāм авату вактāрам ¶

Щрӣмад-Āнанда-тӣртӿа-бӿагаватпāда-вирачитам̇ бӿāшйам

«Ваӈ‿ме манаси пратишт̣ӿитā» \ «Моя вāк \ рѣчь утверждена в Манасѣ», утверждена в Вишн̣авѣ, авабодӿа-рӯпе \ Сам-откровеніи пониманія. Он же, Вишн̣у, пребывает в моей рѣчи. Основаніе: «Йад‿этад‿хрьдайам̇ манащ‿ча» \ «Тот, Кто Хрьдайам и Манах̤» — манах̤ упоминается среди Вишн̣овых имен.

Слова «утверждена в манасѣ» могут вызвать ложное пониманіе: „моя рѣчь утверждена в умѣ“. Однако не тому, что надо думать о том, что говоришь, и говорить о том, что думаешь, учит здѣсь Упанишат. В качествѣ обоснованія вѣрному пониманію Āчāрья приводят как йоговое значеніе слова „манах̤“, так и освѣдомленную рӯд̣ӿи, противопоставляя послѣднюю обиходно-„естественному“ (другой вид рӯд̣ӿи) значенію. Йог, или корнесловное (этимологическое) значеніе через √ман не сводится исключительно к „органу оцѣнки или мышленія“, но охватывает и авабодӿах̤, пониманіе, пробужденіе к новому воспріятію, явленіе в откровеніи. Рӯд̣ӿи же будет отсылать проникнутый Вѣдами и вѣдними Правдами разум к употребленію слова „манах̤“ в качествѣ имени Вишн̣ова. Подобным образом, произнесенное в нейтральном контекстѣ слово щивах̤ у необразованнаго человѣка будет в первую очередь вызывать в памяти художественный, скульптурный или кинематографическій образ Щивы-дэваты со спутанными волосами, коброй и трезубцем, у образованнаго же в вѣдіи — четь «сарвах̤ щарвах̤ щивах̤ стӿāн̣ух̤» из Тысячеименья Вишн̣ова.

«Āвир-āвӣр‿эдӿи» — Хе Вишн̣о! стань для меня āвир-āвих̤ \ явным, видимым.

Можно ошибочно отнести āвир-āвӣх̤ к пратишт̣ӿитам: „Манас явно присутствует в моей рѣчи“. Объясненіе предотвращает такое толкованіе. Эдӿи (√ас, мадӿй.пур.) = бӿава \ стань.

Āн̣истӿита — обращеніе к Вишн̣авѣ, означающее „пребывающій в āн̣ӣ“.

Āн̣истӿита — синоним āн̣истӿа из мантра. Поскольку это составное слово можно понять иначе — как „в бытности āн̣ӣ-я пребывающій“ (āн̣ӣтвена стӿитам) — Āчāрья дают здѣсь правильное объясненіе, поддерживая его (и объясняя рѣдкое слово āн̣ӣ) слѣдующим свидѣтельством:

«āдӿāрах̤ сарва-ведāнāм̇ ведāн̣ӣ прāн̣а учйате •
тасмин стӿито харир‿нитйам āн̣ӣстӿа ити гӣйате» ¶

«Ведāн̣ӣ — так называют Прāн̣у, являющагося вмѣстилищем всѣх Вѣд. Вѣчно присущій в нем Хари прославлен как Āн̣ӣстӿах̤»,

— говорится в Щабда-татвѣ.

В выраженіи āвир-āвӣх̤ второй долгій ӣ означает крайнюю степень, согласно сӯтру «āдӿикйе‿ɐдӿикам» \ «избыточность через избыток».

Выраженіе Āвир‿бӿава будет означать „явись“, „стань явью“. Удвоеніе слова āвих̤ — āвир-āвир‿бӿава — будет подчеркивать важность этой просьбы для молящагося. Это обычный случай для сам̇скрьтскаго языка. Но здѣсь не только слово удваивается, но и послѣдній гласный становится долгим: āвир-āвӣх̤! Āчāрья раскрывают природу этого употребленія: согласно приведенному правилу, избыток в словѣ означает избыток, обиліе в смыслѣ. Здѣсь ищущій видйи не просто молит Бӿагаванта стать для него видимым, он просит Того занять в его мірозреніи положеніе главной Яви — „Яави“, если мы перенесем сам̇скрьтское правило в русскій язык, — Сверх-реальности, опредѣляющей реальность, настоящесть всего прочаго сущаго.

»После āтменнаго ви́дѣнія Вишн̣ава теперешняя реальность перестанет восприниматься как реальность,« — такое пониманіе будет невѣрным. Настоящесть Бӿагаванта и Его ощутимость чутностью āтмана не противостоят реальности міра, не отмѣняют ее и не доказывают ея мнимости. Напротив, Его явленіе ищущему оказывается той основой, что подтверждает не только подлинность воспринимаемаго чувствами міра, но и подлинность его воздѣйствія на џӣву и подлинность дӿарма взаимодѣйствій с міром, установленнаго как условіе его, міра, преодоленія.

Слово ан̣а выражает значеніе движенія; ан̣ам̤ значит „подвижный“. Содержащій и направляющій движущееся, и потому владѣющій им, — Āн̣ӣ=стӿāпаках̤ \ „утвердитель“, „установитель“.

Зависимая жизнь всегда связана с движеніем, внутренним или и внутренним, и внѣшним; дыханіе есть движеніе; существованіе в телѣ полагается на принятіе пищи и знаній извнѣ и отдача вовнѣ телесных и умственных производных; ветер есть движеніем воздушных потоков; џӣва сам есть „движущійся“: из состоянія в состояніе, из тела в тело, из невѣжества в знаніе, из сам̇сāра в тамо, из сам̇сāра в мокш. Вѣды, несмотря на свою вѣчность, бесконечность и неизмѣнность, также „движутся“: переходят из незримаго состоянія в слышимое, являются дорогой, которой движется к Знанію цѣлеватель. Мукӿйа-Прāн̣а „держит“ и вмѣщает каждое движеніе в мірѣ: осуществляет и поддерживает движенія жизнедѣятельности, направляет движеніе воздухов, ниспосылает по дэвопорядку вѣдомантры в откровеніе рьшіям, перемѣщает џӣв из тела в тело, негодных низвергает в тамо, годных возглавляет в их движеніи к мукти. Прāн̣а же вдохновляет ви́дѣніе и передачу Вѣд рьшіями, несет в себѣ и доносит до џӣв вѣрный, движущій к цѣли, смысл слышима. И во всем своем вседержительствѣ Мукӿйа-Прāн̣а выступает не болѣе, чѣм орудіем пребывающаго в нем Нāрāйан̣ы.

«Ме щрутам̇ мā прахāсӣх̤» — всегда будь в досяженіи любого моего познанія (видйā-гочарах̤). Не давай мнѣ забвенія о Себѣ.

Здѣсь невѣрным соединеніем слов может стать ведасйа щрутам̇=щраван̣ам̇ ме=маттах̤ мā прахāсӣх̤ \ „не оставляй меня без слушанія (изученія) Вѣд“. В данном случаѣ щрутам означает знаніе, полученное из слушанія объясненій Вѣд. Ведасйа ме, в свою очередь, относится к āн̣ӣстӿа: „вседержителя Вѣды моего Внутрисущій!“

Хе Вишн̣о! «Анена⁀адӿӣтена» \ „таким образом изученным“, то есть изученным с Тобою как темой изучаемаго (твад-вишайена͡ива⁀адӿӣтена), я «ахо-рāтрāн» \ денно и нощно сандадӿāми: всѣ дни и всѣ ночи изучаю только знаніе о Тебѣ (твад-вишайа⁀āдӿйāйанам эва кароми).

Дӿāту √дӿā с приставкой сам- несет значенія связи, соединенія (как в словѣ сандӿих̤), сосредоточенія на цѣли, движенія к цѣли, поиска (как в анусандӿāнам). Анусандӿāнам из послѣдняго примѣра часто используется в значеніи внутренняго сосредоточенія на сути или высших причинах происходящаго или произносимаго во время отправленія той или иной дѣятельности или во время повтореніи мантр и славиц. Здѣсь адӿӣтам в третьей вибӿакти указывает как на средство, так и на предмет познанія. Ложное впечатленіе может возникнуть в связи с превратным пониманіем предыдущих слов: „не лишай меня возможности учиться (или: не лишай меня полученнаго знанія), я повторяю его ежедневно и еженощно“. Однако анена \ „тѣм“ относится здѣсь не к щрутам, но к темѣ предшествующей просьбы: «щрутам̇ ме мā прахāсӣх̤» \ «не дай забыть о Тебѣ как о сути и промыслѣ всего изученнаго мной Вѣды, не покинь мое знаніе». Отсюда объясненіе «аненāдӿӣтена» как «твад-вишайāдӿйāйанам» \ постиженіе, имѣющее своим предметом Тебя.

Я буду говорить рьтам: провозглашать Тебя, понятого (авагатам) мною таким, каков Ты подлинно есть. Я буду говорить сатйам: провозглашать сāдӿу-гуна͡ис‿татам \ Всепроникшаго Своими благими качествами и сарванийантāрам \ Всеуправителя.

В обиходном пониманіи и рьтам, и сатйам означают „правду“, „нелживость“. Но примѣненіе этого смысла в данном случаѣ приведет к избыточному повторенію — недостатку, котораго не может быть во внѣтварной щрути. Поэтому Āчāрья возводят смысл рьтам к дӿāтавѣ √рь → „движеніе“ (и „знаніе“: всѣ дӿāтавы движенія выражают также знаніе): авагатам, „понятое“. Клястся „понятым“ бесполезно, если оно соотвѣтствует дѣйствительному, подлинному, потому йатӿāват: „так, как есть“. «Щрутам̇ ме мā прахāсӣх̤» выше указывает, к кому относится рьтам: к „Тебѣ, Кого я молю не покидать мое знаніе“ (и, слѣдовательно, пониманіе). Сат в сатйам Āчāрья показывают как слово „достокачеств“ («сад-бӿāве сāдӿу-бӿāве ча» \ «в значеніи безъизъянности и в значеніи доброты»), √тан → „распространеніе“, √йам → „управленіе“.

«Тат» \ То = Брахма, извѣстное как Вишн̣у, «мāм авату» \ «да защитит / проникнет Собой меня», — это тоже молитва Вишн̣авѣ, но в данном случаѣ парокшатвена \ через обращеніе к Нему как к незримому, не видимому по моей волѣ.

Непосредственное ви́дѣніе Бӿагаванта, обретенное в апарокшевом Знаніи, на которое указывает обращеніе на твам \ ты (эдӿи, прахāсӣх̤ — глаголы в мадӿйама-пурушѣ, „втором лицѣ“), может смѣняться осознаніем Брахмени как недосягаемаго для чувств, рѣчи и мысли Существа. Эта недосягаемость иначе как по Его волѣ-милости выражается в щрути парокшевым (указывающим на надчувственность или внѣчувственность) именем Тат. Чередованіе апарокшеваго (эшах̤, твам) и парокшеваго (сах̤, тат) величанія Брахмени часто встречается в щрутьях. Так щрути подчеркивает, что Бӿагавāн совершенно и независимо волен быть или не быть видимым для Своего бӿакты.

«вāӈ‿ма‿итйāдикам̇ кӿан̣д̣ам̇ вишн̣у-прāртӿана-пӯрвакам •
авигӿнатвам абӿӣпсӯнāм̇ щишйāн̣āм̇ дрьшт̣авāн харих̤ ¶»

«Хари увидѣл раздѣл «вāӈ‿ме …», содержащій молитву Вишн̣авѣ, ради учеников, жаждущих беспрепятственности».

Так завершается бӿāшье Щрӣмад-Āнанда-тӣртӿи Бӿагаватпāдāчарьи на Маха͡итарейопанишат, 2.6.1.

Прамāн̣н̣ыя слова, заключающія бӿāшье Āчāрьи к данному раздѣлу, показывают умѣстность и назначеніе этого мантра в щрути. Рьшіем сей Упанишады выступает Сам Бӿагавāн Махӣдāса А͡итарейа, нисшедшій как дэварши. Поэтому кӿан̣д̣ам \ раздѣл увидѣн Бӿагаватом, а не „создан“ или „разсказан“ Им. Рьшіи видят, т.е. воспринимают в безсознательном рѣчевом откровеніи тѣ мантры или части бесконечнаго Вѣды, которые им ниспосылает Вишн̣у по необходимости человѣчества. Когда рьшіем является Бӿагавāн, он передает вѣчные мантры Вѣд как Свое прасāдіе сāдӿакам. В щрути «вāӈ ме…» ва͡идики, в особенности, принадлежащіе к Рьг-Вѣдѣ, обрели совершенное и вѣчное маӈгалāчāраніе к изученію Вѣд и вѣдних Правд.

Первое приближеніе

Моя вāк в манаси утверждена, манах̤ в вāчи моей утвержден, стань [√ас] Яавью яви, Вѣда моего ан̣ӣстӿа! не покинь [пра+√хā] мое щрутам; этим подвизанным [адӿи+√и] своим денно и нощно вяжусь; рьтам буду говорить [√вад], сатйам буду говорить, То да хранит меня, да войдет в меня [√ав], То да хранит рѣ́чника, да войдет в него! Авату меня, авату рѣчника!

Второе приближеніе

Рѣчь моя утверждена в Вишн̣авѣ, Который зовется Манасом, Откровеніем пониманія. Мано-Вишн̣у твердо пребывает в моей рѣчи. Стань же для меня сверхявью, каков Ты есть, никогда не покинь знанія моего, обретеннаго в слушаніи — всегда оставайся его содержаніем, не дай забыть Себя-смысла, Присущій в Прāнѣ, всѣм Вѣдам и моего назначеннаго Вѣды вмѣстителѣ! Тѣм, что изучено мной с Тобой в смыслѣ, что день и что ночь иду к Тебѣ познаніем, связываю с Тобой в представленіи. Постигнутое о Тебѣ буду говорить так, каков Ты есть. О Тебѣ буду говорить, исполняющем Собой всѣ благія качества Всенаправникѣ — Сатьѣ. То — Брахма — да войдет в меня, ученика, дабы смог понять, и да защитит от лжезнанія и пустомыслія! То — Брахма — да войдет в рѣчника-наставника, дабы смог объяснить, и да защитит от безвѣдности и пустословія! Да защитит-проникнет Собой меня, да защитит-проникнет Собой учителя!